Пресса о страховании, страховых компаниях и страховом рынке

Ведомости, 19 февраля 2002 г.

Андрей Андреев: Автобанк, "Ингосстрах" и "Носта" по-прежнему принадлежат мне

3412 просмотров

Продажа Автобанка, "Ингосстраха", меткомбината "НОСТА" и других структур, основным собственником которых считался Андрей Андреев, стала одной из самых громких сделок в прошлом году. Осенью 2001 г. эти предприятия были куплены владельцами "Сибнефти", "Сибирского алюминия" и ГМК "Нафта-Москва". А в январе стало известно о том, что по заявлению Андреева следователи ГУВД Москвы возбудили уголовное дело по ст. 159 ч. 3 УК (хищение в крупных размерах) и при поддержке Главного управления МВД по борьбе с организованной преступностью (ГУБОП) проверяют законность продажи предприятий.

До сих пор инициатор расследования отказывался от общения со СМИ. Для интервью Андреева понадобилась "всанкция" следствия и ГУБОП, охраняющего его с декабря 2001 г. В интервью "Ведомостям" Андреев заявил, что он ничего не продавал и не получил от сделки ни копейки, так как директоров фирм, на которых числились акции Автобанка, "Ингосстраха" и других компаний, вынудили подписать документы о передаче их новым владельцам. Андреев говорит, что Родион Гамзаев и председатель Автобанка Наталия Раевская "предложили купить" его бизнес депутату Госдумы Сулейману Керимову, "тесно связанному с ГНК "Нафта-Москва". Покупателям они сказали, что с "Андреевым проблем не будет".

Раевская вчера отказалась комментировать обвинения Андреева, но пригрозила "Ведомостям" судом в случае их публикации. Помощник депутата Алексей Красовский сообщил "Ведомостям", что Керимова сейчас нет в Москве и в ближайшие дни он будет недоступен для журналистов.

Андреев же уверен, что Автобанк, "Ингосстрах" и другие компании по-прежнему принадлежат ему, и не советует другим бизнесменам заключать сделки по купле-продаже этих фирм.

— О вас мало что известно, да и то, как правило, из довольно скандальных публикаций в СМИ. Писали, что вы в прошлом — подольский милиционер, начинали свой бизнес с фирмы Крестовский пушно-меховой комплекс вместе с ныне покойным Юрием Беловым. Расскажите о себе и о том, как была построена ваша финансово-промышленная империя.

— Не знаю насчет скандальности. Действительно, я работал в органах МВД до 1989 г., правда, не в Подольске, в УБХСС ГУВД г. Москвы. Когда стало развиваться кооперативное движение, я решил попробовать свои силы в бизнесе. Начинал практически с нуля, с пушно-мехового производства. Жесточайший товарный дефицит того времени делал очень прибыльным любой бизнес, ориентированный на потребительский спрос. А поскольку дефицит был и на сырье, возникла идея строительства зверосовхоза. В деревне Кресты Подольского района я взял в аренду около 100 га земли. Так и началось строительство Крестовского пушно-мехового комплекса. Затем началась пора банков. Я просто вовремя вложил деньги в Автобанк, который был создан большой группой государственных предприятий. Они не хотели и не могли инвестировать в него деньги, фактически хозяина у банка не было. Огромные доходы, которые приносил банковский бизнес до 1997-1998 гг., сделали возможными создание дочерних структур ("Ингосстрах-Союз"), покупку недвижимости, вхождение в страховой бизнес ("Ингосстрах", "Ингосстрах-Россия"), впоследствии — металлургический бизнес.

Кстати, в начале 90-х, когда я начал заниматься "Ингосстрахом", к нему никто не проявлял особого интереса, бизнесмены были увлечены банками, торговлей, участием в бюджетных программах и просто проглядели масштабы, потенциал, международный авторитет "Ингосстраха". Вся история моего бизнеса наглядно подтверждает, как важно в нужный момент оказаться в нужном месте, сосредоточить усилия и средства на самом актуальном участке. Потом по твоим стопам начинают идти многие, но это дает уже на порядок меньший эффект.

— В какой момент Юрий Белов стал вашим партнером?

— С Юрием Арнольдовичем мы никогда не были партнерами. Я его знал очень давно, еще по работе в органах внутренних дел. Я уволился из органов в 1989 г., Юрий Арнольдович — в 1994 г. и пришел ко мне на работу, когда уже было много чего построено. Он был моим менеджером, хорошим и профессиональным руководителем. С 1998 г. Белов очень серьезно болел. В 1999 г. он уже почти не вставал и умер в мае. У нас с Беловым были нормальные, дружеские взаимоотношения.

К тому моменту, как он пришел, у меня уже было около 15 организаций плюс определенный пакет акций Автобанка и "Ингосстраха". Я с первых своих шагов, как только мои компании начали обслуживаться в Автобанке, начал приобретать его акции — примерно с 1990 г. Поскольку Автобанку постоянно требовалось наращивать капитал и проводить эмиссии, акции предлагались всем клиентам банка и никаких проблем с их покупкой не было. У меня в тот момент были свободные деньги, на которые я приобретал акции Автобанка. И когда в дальнейшем банк начал приносить серьезные дивиденды — а вы помните, что в начале 90-х доходы были очень высокие, Автобанк давал 700-800% годовых, — эти дивиденды я никуда не расходовал, а реинвестировал в акции Автобанка и "Ингосстраха".

— А как вы решили заняться страховым бизнесом?

— В 1992 г. началась приватизация "Ингосстраха", и никто не проявил интереса к его акциям. Я просто предвидел, что раз начиналось потихоньку развитие банковской деятельности, то следующим пойдет страховой бизнес. И поэтому также постепенно начал вкладывать деньги в приобретение акций "Ингосстраха" и других страховых компаний.

— В октябре прошлого года стало известно о том, что вы продали свой бизнес, а в январе этого — о возбуждении уголовного дела и расследовании законности всех сделок после вашего обращения в правоохранительные органы. Что произошло?

— На самом деле я не продавал принадлежащий мне бизнес и не получил за него ни копейки. Он у меня был отобран преступным путем, угрозами физической расправы, а также путем подделки документов. В сентябре прошлого года я стал получать требования о безвозмездной уступке всего своего бизнеса. Требования сопровождались угрозами в мой адрес и в адрес членов моей семьи. Я имею достоверную информацию, что эти угрозы не были пустыми словами: готовилось мое физическое устранение. Угрозы исходили от ранее судимого Родиона Гамзаева. В этот период исчез один из моих ближайших сотрудников — его местонахождение до сих пор неизвестно. Некоторое время я был вынужден скрываться от бандитов.

— Не могли бы вы уточнить, из чего состоял принадлежавший вам бизнес, какими пакетами акций вы владели к осени прошлого года и как были оформлены ваши права собственности?

— Во-первых, не принадлежавший, а принадлежащий. Преступные действия не могут привести к смене собственника. Мой бизнес в настоящее время состоит из страховых компаний "Ингосстрах" и "Ингосстрах-Россия", металлургического комбината "НОСТА", банков Автобанк и "Ингосстрах-Союз", пяти звероводческих хозяйств, достаточно большого количества недвижимости в Москве, ряда других менее значимых объектов.

Здесь важно пояснить, что отношения собственности были выстроены через несколько десятков компаний — держателей акций, во главе которых стояли номинальные директора. Это обычная для российского бизнеса практика. В основном это были акционерные общества. Всюду мне принадлежал контрольный пакет акций: в "НОСТА" — 54% , в "Ингосстрахе" — около 80% , в Автобанке — примерно столько же. Контрольными пакетами я владею единолично. Все разговоры о существовании у меня каких-то партнеров в смысле совместного владения этими пакетами не имеют под собой почвы.

Я передал следствию документы, которые подписывались со мной как с владельцем бизнеса и из которых однозначно явствует, что бизнес-сообщество именно так ко мне и относилось.

— Но Гамзаева называют вашим партнером по бизнесу, с которым вы попросту не поделили деньги, как и экс-председателя Автобанка Наталью Раевскую, которая вроде бы также имела долю в бизнесе.

— О каком партнерстве вы говорите? В течение нескольких лет Гамзаев навязывал мне услуги "крыши". Опасаясь расправы, я не рискнул в то время обратиться в правоохранительные органы.

— То есть вы платили Гамзаеву несколько лет?

— Мои взаимоотношения с Гамзаевым я полностью описал в своем заявлении в правоохранительные органы и изложил подробно в ходе дачи показаний. На сегодняшний момент это не имеет смысла освещать. Раевская же была наемным работником, высокооплачиваемым, известным в деловых кругах, но не более того. Денег в бизнес она не вкладывала. Видимо, это положение вскружило ей голову, она возомнила себя хозяйкой. В итоге осенью прошлого года Гамзаев и Раевская предложили купить мой бизнес депутату Госдумы г-ну Сулейману Керимову, тесно связанному с ГНК "Нафта-Москва". Покупателям они сказали, что "с Андреевым проблем не будет". Нетрудно догадаться, что имелось в виду.

— Что?

— Мое физическое устранение: нет человека — нет проблем.

— Как технически был продан ваш бизнес — напрямую нынешним собственникам или сначала каким-то посредникам?

— Члены красноярской преступной группировки путем угроз заставили номинальных директоров компаний — держателей акций подписать необходимые документы. В ряде случаев подписи были просто подделаны. Акции были проданы таким же номинальным владельцам, а не самим Олегу Дерипаске и Роману Абрамовичу или "Русалу" ("Сибалу") и "Сибнефти". В России всегда так делается.

— Как, учитывая запутанную и непрозрачную структуру собственности, вы можете доказать, что предприятия были похищены и именно у вас?

— Все необходимые документы есть у следствия.

— Правда ли, что все было куплено владельцами "Сибнефти", "Сибирского алюминия" и компанией "Нафта-Москва" за $90 млн?

— Мне трудно отвечать за то, в чем я не принимал участия, но, насколько я знаю, "Нафта" была посредником, "Сибал" и структуры "Сибнефти" — покупателями. Сколько получили так называемые продавцы, я не знаю достоверно. Называются цифры $50-60 млн, отправленных на зарубежные счета, контролируемые Гамзаевым и Раевской. Они должны были получить еще около $30 млн, но мое обращение с заявлением в правоохранительные органы удержало, как я полагаю, покупателей от дальнейших перечислений.

— То есть новые собственники предприятий не знали, что покупают бизнес не у его истинного владельца да к тому же ворованный, как следует из ваших слов?

— Не могу говорить о том, что знал и чего не знал, к примеру, Дерипаска, которого в момент совершения сделок даже не было в Москве. Однако могу однозначно утверждать, что он должен был знать, что покупает. Тем более что речь идет о бизнесе федерального масштаба. Со стороны "Сибала" и "Сибнефти" сделку заключал г-н член совета директоров "Русала" Давид Давидович, который подписал соглашение с Гамзаевым, Раевской и представителями "Нафта-Москвы".

— Откуда у вас информация, что соглашение о продаже бизнеса подписывали именно эти люди?

— Я это сам видел. Это происходило в пятницу, 28 сентября, в Автобанке на 10-м этаже в конференц-зале, где все собрались, и при этом присутствовал Керимов. Я случайно зашел, увидел происходящее и опешил. Мне продемонстрировали всю силу, власть и мощь. А потом выдворили оттуда.

— После возбуждения уголовного дела новые собственники Автобанка, "Ингосстраха" и "НОСТА" не пытались на вас выйти, чтобы хотя бы прояснить ситуацию и ваши планы?

— Нет.

— Как вы считаете, почему?

— Думаю, они надеются, что Гамзаев выполнит свои обязательства и решит со мной вопрос.

— А у вас не было желания встретиться с представителями "Нафта-Москвы", "Сибала" или "Сибнефти", чтобы прийти к какому-то мировому соглашению?

— Если они сами не проявляют инициативу, то и мне, наверное, нет смысла.

— Вы лишились всей принадлежавшей вам собственности или что-то все-таки осталось?

— Ничего не осталось — ни недвижимости, ни стола, ни стула, ни копейки. У меня даже машины отняли.

— Во сколько вы оцениваете свои потери и считаете ли называемую сумму в $90 млн адекватной платой?

— Нет, конечно! По приблизительным оценкам, мой бизнес стоит несколько сотен миллионов долларов. Один "Ингосстрах" оценивается в $200-300 млн. А кроме него еще "НОСТА", Автобанк, многое другое. Кстати, это косвенно подтверждает, что сделку осуществляли люди некомпетентные и понимавшие, что торгуют краденым товаром.

— Когда вы обратились в правоохранительные органы и как развивались дальнейшие события?

— В декабре прошлого года — я длительное время вынужден был просто скрываться. Дальше пошла обычная работа правоохранительных органов — проверки, изучение документов, в итоге было возбуждено уголовное дело.

— Правда ли, что вам пришлось пойти на некую, скажем так, юридическую сделку, чтобы ГУБОП вас взял под свою защиту и началось расследование законности продажи вашего бизнеса?

— Впервые об этом слышу. Да мы ведь и не в Америке. У нас в России нет такого понятия, как юридическая сделка.

— Предъявлены ли уже кому-либо обвинения в рамках уголовного дела, возбужденного по вашему заявлению?

— Да, насколько мне известно, предъявлены. Но я не считаю возможным об этом сообщать. Если следствие сочтет нужным, оно это озвучит.

— Что следователи искали в офисах "Нафта-Москвы" и насколько результативным был обыск?

— Искали документы, подтверждающие факт незаконного отъема у меня бизнеса, и другие необходимые материалы по делу. О том, что они нашли, надо спросить у следователей.

— Почему обыски были только в "Нафта-Москве" и правоохранительные органы не интересуются двумя другими покупателями — "Сибирским алюминием" и "Сибнефтью"?

— Опять же вопрос не по адресу. Видимо, у следствия есть некий план и последовательность действий, о которых я знать не могу.

— Когда можно ожидать завершения расследования?

— Трудно сказать. Прецедентов нет, но в любом случае расследование экономического преступления — дело не быстрое. Но как только будет доказано, что бизнес был у меня незаконно отнят, материалы дела будут переданы в суд. И надеюсь оспорить все сделки.

— Вы на самом деле надеетесь вернуть весь свой бизнес или добиваетесь какой-то денежной "компенсации"?

— Разумеется, речь идет о реституции всех незаконных сделок и возврате мне всего моего бизнеса. В этой связи хотел бы обратить внимание всех участников рынка, что покупка или иные сделки с принадлежащим мне бизнесом или отдельными его составляющими впоследствии будут признаны недействительными.

— Что вы будете делать, если акции предприятий или их активы переведут на другие структуры и перепродадут в третьи руки? Например, появлялась информация, что Автобанк хочет купить группа "НИКойл".

— Здравомыслящий бизнесмен не будет покупать акции предприятий — номинальных держателей, когда сделки с акциями Автобанка, "Ингосстраха" и "НОСТА" запрещены с санкции московской прокуратуры. И на данный момент передача акций и активов другим компаниям, третьим лицам или добросовестным приобретателям невозможна, поскольку следствием наложен запрет не только на движение акций, но и на сделки с недвижимостью и прочим имуществом Автобанка, "Ингосстраха" и "НОСТА" в целях сохранности активов и бизнеса.

— Некоторые аналитики считают, что ваши проблемы изначально следовало разрешать в суде, и обвиняют вас в использовании правоохранительных органов как инструмента давления то ли на прежних ваших партнеров, то ли на новых собственников компаний. Как вы можете это прокомментировать?

— С таким же успехом можно считать, что, если человека на улице пырнули ножом, он должен ограничиться гражданским иском о порче его пальто.

— Как получилось, что у вас смогли отнять весь бизнес, — ведь раньше ничего подобного не происходило? В СМИ высказывалась версия, что проблемы у вас возникли после того, как вы лишились высокого покровительства в лице покинувшего страну генерала Александра Орлова и Владимира Рушайло, потерявшего прежнее политическое влияние.

— Кто вам сказал, что подобного не случалось? Случалось, и очень часто. Просто люди боялись идти до конца, криминальный передел собственности не получал общественного резонанса. Можно назвать десятки предпринимателей, чьи имена не сходили со страниц газет еще несколько лет назад и о которых сегодня ничего неизвестно. Причина в том, что у них бизнес попросту отняли.

Что касается второй части вопроса, то я вообще не понимаю его корней. Мой бизнес существует более 10 лет, и он все время развивался весьма успешно и динамично. За это время много политических фигур перебывало на российском небосклоне, но я не понимаю, какая здесь связь. С Рушайло я никогда не был знаком, видел его только по телевидению. Александра Леонидовича Орлова я знаю еще с тех пор, когда он работал в Кунцевском ОБХСС. Все. В дальнейшем, когда я уволился из органов внутренних дел, да, конечно, были какие-то звонки, поздравления с праздником. Но не более того.

— ГУБОП вас по-прежнему охраняет? Что-то не заметно, чтобы кто-нибудь следил за нашей беседой.

— Профессионально работают. Приятно, как резко на сегодня изменился подход наших правоохранительных структур к делу. Свидетели, которым угрожают, охраняются. Есть и другие люди, которые обратились в правоохранительные органы с просьбой защитить их и их семьи от посягательств красноярской преступной группировки. Одновременно хочется отметить, что по моему заявлению следствие ведет действительно очень серьезную работу — это беспрецедентное расследование. То, что подобные варианты хищения бизнеса в России были и ранее, известно всем. Но то, как ведется сейчас расследование, говорит о том, что в стране происходит коренная ломка отношений к преступности и преступному переделу собственности.

ПЕТРОВА С.

В материале упоминаются: Компании, организации: Ингосстрах 14100 Ингосстрах-Россия 16 [Россия 2607] Ингосстрах-Союз 2 Персоны: Андреев Андрей Белов Юрий Арнольдович

Ваше мнение об этом материале:

— Ваше имя
— Ваш email
— Тема

Ваш отзыв (заполняется обязательно):

Укажите код на картинке слева:

Установите трансляцию заголовков прессы на своем сайте

 Подробнее »

Получить код для трансляции заголовков прессы »